Следственный комитет совместно с членами Общественной палаты разработал проект закона «О потерпевших от преступлений». Согласно документу, платить компенсации пострадавшим будет государство. Жертвам преступлений не придется ждать, когда у осужденного появится возможность возместить причиненный ущерб.

Как заявил глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, действующее уголовное законодательство предусматривает такие формы возмещения вреда, как добровольное возмещение имущественного и морального ущерба. Но этого недостаточно, если виновник не хочет или не может компенсировать ущерб. Причина – в неурегулированности статуса потерпевшего. Согласно новому законопроекту, права потерпевших от преступлений охраняются законом, а государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.

Для возмещения ущерба и оказания другой социальной помощи потерпевшим от преступлений в законопроекте предусмотрено учреждение Национального компенсационного фонда. Управлять им должно будет непосредственно правительство РФ. Финансирование фонда предлагается осуществлять за счет конфискованных денежных средств, полученных преступным путем, а также взимаемых штрафов, реализации арестованного имущества должников, и средств из федерального бюджета.

Что нам даст законопроект Бастрыкина, рассуждает адвокат Игорь Трунов.

«СП»: – Игорь Леонидович, законопроект, предложенный Следственным комитетом – это шаг в правильном направлении?

– Принятие закона, защищающего пострадавших от преступлений – вопрос злободневный. Его нельзя даже назвать актуальным, настолько он «перегрет». Даже страны СНГ ратифицировали европейскую Конвенцию о защите жертв насильственных преступлений, Азербайджан умудрился ее подписать. А мы – топчемся на месте. И путь, каким образом предлагает решить проблему Бастрыкин, не соответствует международным нормативным актам. Другими словами, этот законопроект не позволит России ратифицировать европейскую конвенцию, он не соответствует правоприменительной практике Европейского суда.

«СП»: – Почему?

– Законопроект выстроен под интересы ведомства – что, в общем нормально. Ненормальную позицию здесь занимает только Общественная палата – непонятно, как она умудрилась подписаться под этим законопроектом. Потому что сразу возникает вопрос: палата у нас – это придаток Следственного комитета, или она занимается защитой прав и свобод граждан?

«СП»: – Что в законопроекте вас не устраивает?

– Законопроект выдает ведомственную заинтересованность тем, что не охватывает всего спектра проблем, которые имеются в деле защиты прав потерпевших. Прежде всего, законопроект не решает болезненный вопрос о предоставлении потерпевшему бесплатной юридической помощи. Он его даже не затрагивает, потому что Следственный комитет не заинтересован в том, чтобы потерпевший был представлен профессиональным юристом, и мог требовать от следствия объективности и справедливости. Видно, что Следственный комитет желает оставить себе карт-бланш, весь спектр усмотрений, который предоставила ему Госдума РФ, и которые сегодня так больно бьют по потерпевшему.

Другой болезненный вопрос – взыскание вреда в пользу потерпевшего. Сегодня такое взыскание предусмотрено отдельным гражданско-правовым иском, который потерпевший самостоятельно подать не сможет, и никто не собирается ему в этом помогать.

«СП»: – А положительные новации в законопроекте присутствуют?

– Да. Например, предложение создать Национальный компенсационный фонд. Единственное, что вызывает вопросы – идея наполнять фонд за счет конфискованных средств. Россия, напомню, отказалась от такой меры, как конфискация имущества. Непонятно поэтому, на какие деньги будет пополняться фонд?

«СП»: – Но есть конфискат на таможне, деньги у преступников иногда конфискуют, разве нет?

– Сегодня накладывается арест на финансовые средства и материальные активы, которые находились в обороте экономического преступления. Они поступают в доход государства, их реализуют по конкурсу судебные приставы-исполнители. Но это относительно небольшие деньги. Рассуждать, что Национальный компенсационный фонд будет помогать более 10 миллионам потерпевших, ежегодно появляющихся в России, за счет конфискованных преступных средств – это несерьезный разговор.

«СП»: – Кстати, если конфискуют «грязные» деньги, полученные, допустим, от торговли наркотиками, их уничтожают или возвращают в оборот?

– Никто их не уничтожает, деньги поступают в доход бюджета, и снова поступают в оборот… Но, повторюсь, все это – незначительные средства. Как часть Национального компенсационного фонда, они имеют право на жизнь. Но как основанная часть – конечно, нет.

«СП»: – Бастрыкин говорит, что необходимо урегулировать проблему получения статуса потерпевшего. Что он имеет в виду?

– Это тоже положительный момент в законопроекте. Сегодня статус потерпевшего устанавливается вынесением отдельного постановления. Когда выносить это постановление, закон ничего не говорит. Потерпевший становится таковым с момента появления этого постановления, и только тогда закон наделяет его спектром прав – до этого у него никаких прав нет.

Сегодня следователь как поступает, чтобы потерпевший не путался под ногами? Он выносит это постановления в конце расследования, и тем самым наделяет потерпевшего определенными правами. Но к тому моменту смысла в этих правах уже нет.

Возьмите, например, ДТП на Ленинском: погибла женщина, но статуса потерпевшей у нее долгое время не было, каких-либо прав – тоже. Итог – следователь в гордом одиночестве расследует дело. Вообще, мечта Следственного комитета – чтобы им никто не мешал делать все, что ему вздумается (я намекаю на коррупционную составляющую).

Бастрыкин предлагает, как только дело возбудили, сразу выносить постановление, и наделять потерпевшего определенным объемом прав. Но лицемерить не надо: объем прав у потерпевшего предельно мал. Даже в лучшем варианте, если потерпевший нанимает профессионального адвоката, адвокат не имеет возможности собирать доказательства, вести опрос свидетелей.

Получается, некоторую пробельность в законодательстве это предложение Бастрыкина устраняет. Но было бы шикарно, если бы заодно увеличили права потерпевшего, – хотя бы потому, что он является равным участником процесса со стороны обвинения.

«СП»: – Вы говорите, с таким законопроектом мы не приблизились к нормам международного права. Чего для этого не хватает?

– У нас в России – огромный процент нераскрытых преступлений. По данным ВНИИ МВД России, около 60 % жертв преступлений предпочитают вместо обращения в милицию предпринимать самостоятельные действия по восстановлению справедливости. Каждый год в России появляется свыше 2 миллионов потерпевших. Если же учесть близких родственников пострадавших, их иждивенцев, то количество составит более 6 миллионов человек. Согласно статистическим данным МВД РФ, в 2009 году рассматривалось свыше 22 млн. заявлений, сообщений о происшествиях. И только по 10% из них принимаются решения о возбуждении уголовных дел. Если учитывать латентную преступность, примерно 7 миллионов человек становятся жертвами незарегистрированных преступлений.

Нам надо, повторюсь, ратифицировать европейскую Конвенцию о защите жертв насильственных преступлений. Это важно в ситуации, когда преступники не найдены, когда преступление остается латентным, нераскрытым. У нас такое случается сплошь и рядом, особенно когда преступники известны, но ловить их никто не хочет, или когда правоохранительные органы уже взяли деньги за свое бездействие.

Эта ситуация, кстати, взбесила фанатов в расследовании убийства Егора Свиридова. Нынешняя попытка перевести стрелки на националистов абсолютно неверна. Всех возмущает другое: коррупция правоохранительных органов и отсутствие справедливого судопроизводства.

Подобные вопросы европейская конвенция предлагает решать следующим образом. Если преступник не найден, если правоохранительная система не желает или не может раскрывать преступление – значит, она должна платить. Другими словами, в случае нераскрытого преступления государство выплачивает возмещение вреда пострадавшим. Тем самым государство стимулируется к контролю своей правоохранительной системы.