Правоохранительные органы должны оказывать услуги пострадавшим от преступлений, а не бороться за абстрактную законность. В мае Совет безопасности под председательством Дмитрия Медведева обсуждал новые меры по защите прав потерпевших в уголовных делах. По идее, они должны развернуть правоохранителей лицом к жертвам преступлений. Адвокат Игорь Трунов, который прославился коллективным иском пострадавших от теракта на Дубровке и вообще часто представляет интересы потерпевших, оценивает новые инициативы по просьбе Slon.ru. ПОТЕРПЕВШИЙ – ЭТО НОМЕР ОДИН – Могут ли поручения президента, говорящие о новом отношении к потерпевшим, что-то реально изменить? – Сухой остаток очень позитивный. Во-первых, обратили внимание на эту сверхсущественную и злободневную проблему. Долгое время она просто замалчивалась, а это, прежде всего, стратегическая задача. Мы выглядим вообще странно и непонятно: потерпевший никому не нужен. Тогда непонятна цель всей нашей правоохранительной системы, суда и исполнения наказаний. Потерпевший из этой истории выпадает полностью. Его права и интересы защищены меньше всего. Вся система работает с какими-то виртуальными категориями вроде борьбы с преступностью. А до судьбы потерпевшего ей никакого дела нет. – Он дает первоначальный сигнал к действию. – Да, а дальше его выгоняют, про него забывают и даже не всегда постановление дают о признании человека потерпевшим. Самое главное, что определен приоритет. Когда случается преступление, задайте вопрос: что случилось вообще? Да вред потерпевшему нанесен! Здесь кардинальная разница в понимании. Раньше считалось, что если совершено преступление, то это нанесен вред социалистическому правопорядку. Вот откуда мы это все принесли. А у потерпевшего – вторичная роль. И здесь от имени государства идет борьба с преступностью, где снова потерпевший никому не нужен и не важен. Борьба идет за социалистическую законность и порядок нашего общежития. А сейчас в условиях индивидуализма и рыночной экономики, конечно, встал вопрос: правоохранительные органы оказывают услуги, а не борются с виртуальной преступностью и за построение счастливого общества. Встал вопрос: а что у нас с потерпевшим? – А если говорить о конкретных мерах, как вы относитесь, например, к увязыванию амнистии с полнотой возмещения ущерба? – Абсолютно верная инициатива. Естественно, никакой амнистии не должно быть, если вред не заглажен. Только хорошо бы [эту меру] дополнить изменениями в Уголовно-исполнительный кодекс в части возмещения вреда, причиненного потерпевшему. Потому что сегодняшний Уголовный кодекс регламентирует порядок [возмещения вреда] следующим образом. В первую очередь из перечня доходов, которые есть у осужденных, отчисляются долги государству, алиментные обязательства, деньги на его содержание в колонии, потом гарантировано зачисление на его лицевой счет, чтобы он отоваривался в ларьке, от 25 до 50%. И только потом вопрос об исполнении решения суда в части возмещения потерпевшему. Тогда уже денег нет в помине. Так как у нас одна из целей – защита прав потерпевших от преступлений, приоритетом должны пользоваться материальные стимулы и материальные формы наказания. Естественно, потерпевший – это номер один, а потом уже ларек и все остальное. УБИЙЦАМ ПУСТЬ ДАЮТ КРЕДИТЫ – А вот идея продолжить работу по реализации положений статьи 52 Конституции, создать условия для компенсации ущерба потерпевшим от преступлений. Как это организовать? – Тут проблема в том, что потерпевший сам не в состоянии защитить свои права в рамках уголовного процесса. Гражданский иск в рамках уголовного процесса – это сложная юридическая конструкция, но сегодня [гражданскому истцу] право на бесплатную юридическую помощь не положено. У нас здесь странный перекос. Преступники – убийцы и насильники – за счет государства в обязательном порядке получают юридическую помощь, а те, кому причинен вред – сироты, инвалиды – им бесплатная юридическая помощь не положена. А ведь самостоятельно разобраться в этой сложной конструкции гражданского иска в уголовном производстве практически нереально, не все юристы даже понимают эту конструкцию. Самостоятельно с этим не разобраться, а денег у потерпевшего, как правило, нет. А то, что априори прокурор стоит на страже интересов потерпевшего – это неверно. На сегодняшний день прокурора больше интересует отчетность, и гражданский иск в интересах потерпевшего прокурор не обязан поддерживать. – Но ведь часто возмещение вреда идет вместе с уголовным производством. – Так и есть. Но как только встает вопрос, что доказывание объема возмещения требует отдельного расследования, сразу всплывает разница процессов. И судья, который рассматривает дело, говорит: “Ребята, не могу гражданское дело и уголовное вести, не положено по закону. Мы сейчас закончим с уголовным делом, дадим приговор, и с гражданским иском обращайтесь”. И ввиду того, что потерпевший остается один без юридической помощи, гражданские иски сегодня скорее редкость, нежели повседневная практика. При том, что материальный рычаг воздействия на обвиняемых осужденных – более существенный, нежели сроки, которые им выписываются. А что толку от [этих сроков]? Кроме рецидива и организованной преступности – никакого. Оптимальным был бы [вариант], когда государство предоставляет потерпевшему бесплатную помощь, а обвиняемому кредит на юридическую помощь. И в последующем с него взыскивает. И всю жизнь, если он не может расплатиться, за ним ходит исполнительный лист. Почему мы должны бесплатно предоставлять адвоката? Потерпевшему – понимаю. А убийцам, насильникам пусть дают кредиты, они будут их возвращать. ДОЖИТЬ ДО ВОЗМЕЩЕНИЯ – Медведев просит внести изменения в закон “О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства”. Этот закон вообще работает? – Он написан так плохо, что работать он в принципе не может. Он больше имеет формальное значение для цивилизованных стран: мол, вот у нас тоже есть. Но его применять нереально и невозможно. Например, потерпевшему и свидетелю, который дал показания против организованной преступной группировки, меняют фамилию, и он переезжает в другой город. За чей счет квартиру ему давать? Как это осуществить? Поэтому, естественно, пока что этот закон больше благое пожелание, нежели рабочий инструмент. Не знаю, о каких поправках идет речь, но то, что эти поправки назрели – абсолютно очевидно. – Кроме этого, собираются принять специальную программу обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей на 2009 – 2013 годы. – Вы же понимаете, здесь встает вопрос, прежде всего: из одного города человека в другой переводят, а материально как переезд сопровождать? Он же должен где-то жить. Например, Иванов поменял фамилию на Петров и переехал из Саранска в Урюпинск. И обменял квартиру. Ну, его по квартире в две секунды и найти. Действительно, нужна материальная [поддержка] этих поправок. Потому что одно без другого не работает. – Предлагается создать и механизм оказания быстрой помощи потерпевшим, оставшимся без средств. – Это имеется в виду регрессивный порядок, который сейчас предусмотрен для преступлений, совершенных чиновниками. То есть сначала платится возмещение из казны, а потом эти органы имеют право на регрессные требования [к виновным]. Судопроизводство – процесс длительный. И порой длится до пяти лет. Если потерпевший остался без средств к существованию, ждать пять лет, когда будет вынесено решение о возмещение вреда – он может и не дожить. То, что государство помогает и впоследствии имеет право на регрессное взыскание с виновной стороны – абсолютно справедливый социальный порядок. Так на Руси всегда помогали погорельцам. Пока такая норма никак не работает, а прописана только в отношении должностных лиц. Думаю, будут прописаны цифры, достаточно небольшие. Как, например, у нас же есть положения, что в случае чрезвычайной ситуации, стихийных бедствий государство помогает людям. Но суммы там небольшие. Чтобы первое время перекантоваться, дадут до 100 000, и хватит. РЕГИСТРАЦИЯ ХРОМАЕТ – Регистрационную дисциплину поднимать тоже решились. Пока все такие распоряжения уходили в стол. – Действительно, у нас есть совместный приказ трех ведомств о регистрации и учете преступлений, который направлен на то, чтобы регистрировались все преступления, все заявления. Потому что у нас огромное количество нерегистрируемых преступлений, так называемая латентная преступность. Грозный приказ вышел, там жесткий порядок, но ничего вообще не изменилось. Регистрация преступлений как хромала, так и хромает до сих пор. Почему? Потому что не поступило изменений в части ответственности. Приказ есть, но не содержит никаких санкций. Были предложения ввести уголовное наказание за отказ от регистрации преступлений, но эту поправку потеряли. Безнаказанность приводит к тому, что самый грозный приказ не работает. Аналогия – решения Конституционного суда. На сегодняшний день они применяются выборочно, 15 решений вообще не исполнено никак. Административная ответственность должна наступать для лиц, которые отказываются регистрировать преступление. Потерпевший же приходит с заявлением, не убийца. И особенно [заявления по делам], где предстоит сложная длительная работа, никто не регистрирует. Кому хочется “висяк” брать? Это минус в показателях и в качестве работы. ГЛАВНОЕ – ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ – Какие из предложений Совбеза вам показались не столь нужными? – Например, обязать обычных региональных чиновников вести работу по профилактике преступлений и защите граждан от хищений. Это что-то из разряда добровольных народных дружин. То есть местные органы власти будут заниматься несвойственной им работой, такой как охрана правопорядка и борьба с преступностью. Может, мы еще чего им поручим, раз они такие молодцы на все руки? Их с повязками будем выпускать преступников ловить – тоже дело. Не очень я понимаю, зачем тратить деньги на психологов. Это подражание Западу. Для меня это виртуальная конструкция. Если у ребенка убили родителей, ему учиться надо, в школу форму купить. Я критически отношусь к работе психологов с потерпевшими. Эти традиции надо нам длительно прививать. В первую очередь надо юридическую, а не психологическую помощь оказывать. Возместить вред и написать надлежащий иск, от которого зависит объем возмещения вреда, государство не помогает. А психолог – он у нас есть, и мы его готовы оплачивать. Юриста оплатите. Юридическая составляющая потерялась, размылась в психологической помощи. При том, что потерпевшему и так медицинская помощь бесплатно. Что Голикова может сделать, какой приоритет дать в поликлинике? Вне очереди пройти? Но это не главное, главное – что обратили внимание. Первый шаг сделали. Естественно, есть огромная надежда, что тема начнет развиваться. Чтобы с виртуальной борьбы за социалистическую законность перешли к защите конкретного человека. Здесь уже большой шаг. Вторая серия уже не за горами. Уходим от борьбы к обслуживанию.